Аннотация: На Болотах жить опасно. А доставлять почту от поселения к поселению - вдвойне. Так что почтальоны на Болотах - ребята лихие.
Болотная почта.
- Будет туман, - Вакур-Утопец мрачно сплюнул себе под ноги, одним глотком прикончил остатки травяного отвара в железной кружке и начал трамбовать нехитрые пожитки в кожаный рюкзак.
Над Болотом занималось утро. Серенькое и чахленькое, как всё в этих краях. Низкие тёмные тучи, жидкий свет, зябкость. Типичная осень, короткая передышка перед затяжной зимой.
Куда ни кинь взор - повсюду унылая равнина, раскрашенная во все оттенки коричневого и чёрного. Кривые деревца, едва достигавшие макушки взрослого человека, кочки, бочаги с мутной водой. Вездесущая пепельная трава, настолько дикая, что неаккуратный путник вполне мог порезаться о край стебля, а при большом невезении - и одежду распороть. Местность плоская, словно стол. Только уродливым шрамом набухает насыпь Гати. Тропу насыпали из щебня и кусков бетона, взятых с руин городов Древних, благо этого добра, если поискать, в округе навалом.
Утопец снова сплюнул и ленивым движением прибил незадачливого комара, усевшегося на его бледную щёку. Цвет кожи Вакура считался предметом для зависти среди всех болотных мужчин - ровный, чистый, без пятен и сыпи. Большая редкость. Девки считали нелюдимого охотника настоящим красавцем. А он был таким, какой есть: с гривой чёрных волос, с зелёными глазами, глядящими внимательно и недобро,высокий и гибкий, как древко копья. Руки охотника споро двигались, укладывая пожитки, рядом суетился Вик, неизменный спутник и компаньон. В противовес своему товарищу он был низок, щупловат, хромал на одну ногу, волосы стриг как попало, а про его кожу в родной деревне путников давно ходило поговорка "Пятнистый как Вик".
- С чего ты решил про туман? - поинтересовался щуплый. - Ясно вроде.
- Тепло очень. И облака. Увидишь, будет туман.
- Ты ещё скажи - зима скоро! Да и по поводу тепла я с тобой несогласный, - Вик поёжился. - У меня к утру зуб на зуб не попадал.
- Оделся бы нормально, глядишь и согрелся бы, - заметил Вакур.
Сам он был затянут в добротные вещи, неказистые, но надёжные, сделанные своими руками. Мокасины, штаны, плащ, куртка - всё из шкур зеркальных ящериц, охотится на которых Утопец был большой мастер. Когда не пил и не играл в карты, конечно.
Вик же щеголял широкополым пальто, сложного цвета. Сложность заключалась в том, что первоначальную расцветку одёжки определить было невозможно из-за грязи и сырости, которыми в равной степени пропитался материал. Под пальто прятался вязанный свитер из шерсти полвоксов, вещь тёплая, но без хорошего плаща или куртки - бесполезная в окружающей сырости. Голову Вика венчала старая, потёртая, замызганная фуражка с кокардой почтовой службы. Ну, так по крайней мере утверждал сам щуплый, а Вакур не был силён в разных отличительных знаках.
- Я нормально одет! - Вик оглушительно чихнул. - Моя шинель - это символ...
- Твоего будущего воспаления лёгких, - охотник привычно поддел приятеля. - Всё-всё, не кипятись. Скатывай палатку и двигаемся. Нам до Таканары ещё два дня топать, а еды в обрез.
- Ты же охотник, - съязвил Вик. - Вот и поохотишься, если что.
- Угу, - кивнул Утопец. - Я уйду охотится, а от рогатой жабы, думаю, ты сам отобьёшься. На том и порешим.
Щуплый скорчил гримасу в духе "лицо-когда-я-слышу-о-великолепии-Вакура" но вслух ничего не сказал. Вместо этого быстро закинул на плечи свой рюкзак с притороченной палаткой.
Они выбрались на Гать и пошли. Это была работа - ходить между поселениями, там и сям затерявшимися в болотах и передавать пакеты и послания. Заработок по сравнению с грузовыми перевозками не ахти, но... Расширить дело никак не удавалось - спокойный и уравновешенный в болтах, Вакур совершенно терял голову, стоило ему оказаться в городе, если в карманах звенели деньги. Он обладал потрясающим талантом игрока - ухитрялся за вечер спускать суммы, равные месячному заработку трапперов или заготовителей торфа. А на свою долю Вик приобрести тягловую скотинку никак не мог. Зачастую оттого что жить между заказами приятелям приходилось именно на эти деньги.
На ходу разговаривали мало. Пусть вокруг и относительно безопасные места, но Вакур не терял бдительности. А когда Утопец бдел, его реплики становились односложными и грубыми. Вик давно изучил эту особенность своего приятеля, поэтому старался заполнять дневные переходы пересказом слухов, что узнавал от торговцев в поселениях.
- Говорят, в Лордовом Холме грибница сквозь стену проросла. Прямо в мастеровой квартал, ага. Город закрыли, никого не впускают, никого не выпускают - ждут пока заражение выявится. А на Старой Гати, говорят, по ночам свечение необыкновенное видится. И звуки странные.
Вакур фыркнул.
- Свечение... Огоньков расплодилось, вот и светятся.
- Это же сколько надо огоньков, чтоб видно было аж за дневной переход?! - ехидно поинтересовался Вик.
- Много, - уверенно ответил Утопец. - Очень много.
Вик сплюнул, а затем продолжил.
- От Таканары недалече, кстати, говорят, видели грибников. И не простых, там слухачей или даже нюхачей. А с самым что ни на есть Узелком во главе. Говорят бродят, место ищут. Для грибницы, стало быть. А ну как тут корни пустят? Нам такой напасти не надо. Как почту носить тогда? Чем зарабатывать станем? Кто нам прокорм обеспечит?
- Ящерица, - негромко ответил Утопец.
- Чего?! Какая ещё ящерица?!
- Ящерица впереди, зеркальная.
Вик мгновенно остановился и перехватил копьё поудобнее. Оружие охотника уже давно было приведено в готовность, глаза Вакура рассматривали что-то прямо посреди гати. Щуплый покрутил головой, ничего не заметил и шёпотом спросил.
- Да где впереди-то?
Вместо ответа Вакур свободной рукой метнул вперёд нож.
Снаряд ударился в невидимую преграду и воздух над тропой пошёл рябью. Вик мгновенно разглядел полупрозрачный силуэт, прильнувшей к Гати зеркальной ящерицы. Огромный даже для своего вида, матёрый самец, если судить по гребню. Маскировка сползла с него почти мгновенно, зверюга поняла, что обнаружена. Поэтому не стала мешкать и атаковала.
Язык ударил из раскрытой пасти со звуком хлыста, с сочным, звонким щелчком. Вообще зеркальные ящеры обращаются с ним виртуозно - двухметровый кусок мяса может и хребет горсу сломать, и жука-рогача на гребне прихлопнуть. Вот и сейчас удар вышел стремительным, почти незаметным для неопытного глаза.
Вакур и Вик о повадках ящера были осведомлены прекрасно. Всё-таки родились и выросли они на Болоте. Иметь глаза на затылке, прислушиваться к топи, давно стало второй натурой, привычкой. Утопец стоял до последнего момента, а затем, плавным, почти ленивым жестом ушёл с линии атаки и язык устремился к щуплому. На такой случай у гонца оказалось припасено копьё из шершавой кости рогатой жабы. По нему рукой неудачно проведи, уже ссадина. А язык зеркальной ящерицы штука хитрая, сотнями маленьких крючков усеяна. Самостоятельно отпустить копьё не получится, как ни крути.
Уловка сработала. Ящер попытался было рвануть, вырвав оружие из рук Вика, но не на того напал. Хромой был даром что щуплый, но силой в руках его Болото не обидело.
Дальше дело оказалось за малым - пока ящер тянул язык обратно, борясь с Виком, Вакур обошёл зверя с боку и дважды ударил под панцирь, в нежную, не покрытую жёсткой чешуёй шею.
- Ошалел он, что ли, на тропу вылазить? - Вик отдирал язык хищника, обвитый вокруг древка копья. - Чего ему на Гати делать?
Утопец пожал плечами, деловито свежуя нежданную добычу. Шкура ящера высоко ценилась у мастеров в городах за прочность и свойство перенимать цвет окружающих предметов и своей выгоды охотник упускать не собирался. К тому же мясо зеркальных весьма недурно на вкус, а жевать сухари и солонину немного поднадоело к третьему дню пути. Закончив, человек отрезал несколько кусков с твари и, прошептав что-то невнятное, бросил за границу тропы, в трясину. Раздалось тихое хлюпанье.
- Опять ты со своими суевериями, - не упустил возможности поёрничать Вик. - Что, жертва великому Болоту?
- А хоть бы и так, - на ходу согласился охотник. - Болото везде, а я - в Болоте. А твой Триединый только в церквях да городах. Так что лучше уж я по старинке. Болото - оно всегда смотрит. Оно всё видит. Ничего не забывает.
- Вот только не надо проповедей! - поморщился щуплый.
После этого восклицания товарищи затеяли привычный диспут о мистических сущностях, которые населяют окружающий мир.
***
Вечером, к лагерю, разбитому путниками на небольшом сухом холмике у Гати, поползли языки тумана. Он выбирался отовсюду, словно самозарождаясь в трясине и бочагах с водой. Густой, грязно-серый, как молоко горсов, даже на вид зябкий и мокрый. Вик поёжился, глядя на всё это.
- И откуда ты... А, бесполезно спрашивать, - щуплый уселся на корточки перед костром. Весело побулькивал котелок, тянуло сытным мясным запахом и ароматами трав, названия которых знал только Вакур.
Охотник только пожал плечами и попробовал похлёбку. Удовлетворённо хмыкнул и наплескал в большие металлические кружки себе и Вику.
- А неплохо, - признал товарищ. - Под старость сможешь зарабатывать на кухне какой-нибудь харчевни. И байки о болотах травить. А если будешь всё делать хорошо, глядишь, и на кухню к лорду возьмут.
Утопец фыркнул.
- Когда я не смогу от дряхлости ходить по Болоту - я отправлюсь на Последнюю Охоту. Это традиция. Это - обычай, - он говорил очень уверенно, негромко, но твёрдо. - Мне нет места в городе, а уж тем более в городе, где есть целый лорд. Нам будет тесновато вдвоём.
- Главное чтобы в городе метали кости и наливали выпивку, - уверенно заявил Вик. - Тогда тебе любые лорды не по чём, пока монеты в кармане бренчат.
Охотник допил похлёбку из кружки и откинулся, оперевшись на руки.
- Лезь в палатку спать, а то болтаешь тут как хафф. Я первый подежурю.
Дважды повторять щуплому не пришлось. Он з
абрался внутрь и задёрнул полог, буквально через десять минут раздалось мерное похрапывание.
- Силён ты спать, братец, - покачал головой Вакур и забил трубку.
Ночь выдалась на редкость тёмной - снизу туман, сверху плотные облака. Осень на Болоте всегда черна, холодна и сыра, Утопец мог это подтвердить собственным опытом сколько угодно раз.
Охотник не ожидал никаких особенных трудностей - дорога от Замшелой, их родной деревеньки, которую товарищи использовали в качестве тихой гавани, до Таканары - одна из самых спокойных и сонных. Места давно обитаемые, нечисти тут расплодиться не дают особо, поэтому и денег не заработать. "Хорошо, хоть не порожняком идём, подвернулось это письмецо" - подумал Вакур. Пусть мелочь, но всё в карман, а не мимо.
Темнота смешалась с туманом и заполнила всё вокруг. Ночью трясина тихая, как могила. Изредка разорвёт пространство истошный вопль неудачной жертвы, погибающей от чужих когтей или тонущей в холодной вязкой грязи - и снова спокойствие. А по осеннему времени так и насекомых нет. Тех, что поглупее давно сожрали, те, что поумнее уже на зиму в норы позабивались.
Подул лёгкий ветерок, потянуло лёгкой гнильцой из ближайшей "язвы" - ямы, напененной отвратной смесью воды, ила, гниющих остатков разной живности угодившей в ловушку. Поговаривали, что на дне каждой "язвы" сидела какая-то неведомая страхолюдина, наполнявшая полость сначала своим желудочным соком и медленно, зачастую заживо, переваривавшая свои жертвы. Так оно или нет Вакур не знал, но проверять желания не было.
К полуночи хорошенько похолодало, охотник подбросил несколько брикетов торфа в костёр, раскурил трубку. Стоило ему убрать тлеющую ветку в сторону, как метрах в десяти, с другой стороны гати он разглядел зеленоватое гнилушечное свечение.
"Огонёк, задери меня грибница! Натурально огонёк!". О "болотных огнях" знали ещё меньше чем о "язвенных стархолюдах". Разглядеть что это такое никому толком не удавалось. Были смельчаки, желавшие и любопытство потешить и славы меж удалыми людьми заработать, шли посмотреть, разузнать, да только не возвращался пока обратно никто. Места обитания "светляков" обходили десятой дорогой, благо были такие хорошо известны. Иногда появлялись новые, но одинокого "огонька" вдали от своих Вакур видел впервые в жизни.
Отец, учивший Утопца ходить по Болоту, всегда говорил - "Если глаза видят что-то в первый раз, сомневайся". Вот и сейчас охотник счёл за лучшее затаиться и наблюдать.
Свечение разгоралось и вскоре на насыпь вылетела довольно яркая фигура неправильной формы, размером с ведро. Она целеустремлённо понеслась к лагерю, со скоростью бегущего человека.
Послышались душераздирающие завывания и Вакур нехорошо осклабился. "Не-ет, огоньки так точно не умеют" - после этого охотник потерял к фигуре всякий интерес и начал обшаривать глазами округу на предмет странностей.
Штука, при близком рассмотрении, оказалась вырезанным из дерева человеческим черепом, раскрашенным светящейся краской, которую ещё можно было порой обнаружить на руинах Древних городов. Утопец сидел, не меняя позы, пока не увидел того, что хотел - три тёмные фигуры, прижавшиеся к Гати с той стороны насыпи.
Череп подлетел к застывшему Утопцу и клацнул деревянными челюстями. Для неподготовленного человека - вполне устрашающе. Вакур сделал вид что остолбенел от страха.
- Че-е-ело-ове-ек! - завыл ночной гость. - Ты потревожил мой покой! Тебе нет прощенья!
Охотник продолжал сидеть неподвижно.
- Уходи! Уходи прочь отсюда! Сейчас же! Беги! Спасайся и я пощажу тебя! Спасай свою жалкую жизнь! - череп выдал целую очередь щелчков и завываний.
- Нет! Не смей! Беги сейчас же ибо смерть твоя будет страшна!!! Твои вещи я возьму как жертву болотным духам!
- Н-да? - поинтересовался Утопец вставая. - Хорошо. Я согласен. Бери. Только ответь мне на один вопрос.
- На какой, о жалкий смертный?
- На кой хрен деревянному раскрашенному черепу добротная меховая палатка?! - Болото снова погрузилось в тишину. Череп ошарашенно замолк. Охотник не дал ему опомнится и, глянув в сторону Вика, давненько уже наблюдавшего за происходящим из палатки, крикнул:
- Бей их! Ведуна берём живьём!
После этого резко рванулся к дороге, ударив череп раскрытой ладонью, прибивая его к земле и добавив ему хорошего пинка, после чего "болотный дух" по пологой дуге устремился к ночным разбойникам.
С той стороны дороги послышалось:
- Бля, Гниш, я ж говорил - туфта план, гамо гутарить! А ну в гожи этого шустрого!
"Ну это вы зря парни" - на лицо Вакура выползла нехорошая ухмылка. Он выхватил нож, блеснувший в остаточном свете черепа и, не останавливаясь метнул его в одну из теней.
- А-а-а, курва! - вопль разбойника резанул по ушам. - Он мне нутро покоцал, Гниш, этот мой!
Рядом мелькнул Вик, набравший изрядную скорость. Щуплый умел пользоваться особенностями своего организма - лёгкостью и хорошими, сильными ногами, которые скрывал за показной хромотой. Сейчас, обогнав своего товарища и подпрыгнув на копьё вверх, он рухнул на скрывавшегося в темноте Гниша как болотный кривоклюв на зазевавшуюся жабу. Удар, вскрик, хрип. А Вакур уже перемахнул край насыпи и двумя ударами опрокинул разбойника-подранка на землю, заставив потерять равновесие и заскользить с Гати.
- Рви сигналку, ведун уйдёт!
Вир, вскочивший на ноги, полез за пазуху, и на тропе стало светло как днём.
На самой границе света и тени охотник успел разглядеть проворную сутулую фигурку, совсем ещё мальчишескую. Ведун вскинул руку к лицу, сложил пальцы в непонятном жесте и Утопца словно приложило тяжёлым молотом в живот, выбивая воздух. Вир матерился, пытаясь выдернуть копьё из груди мёртвого разбойника, но мальчишка развернулся и стремительной тенью растворился в туманной мгле.
Повисла тишина. Только у подножья насыпи хрипел и исходил кровавыми пузырями недобиток, бессильно скребя землю в попытке отползти. "И чего трепыхается? Всё равно его жизнь уже Болото забрало, правда он пока об этом не знает" - Вакур не торопясь спускался вниз.
- Чего ты там копаешься?! - Вир наконец справился со строптивым оружием и сейчас едва на месте не подскакивал, вглядываясь в черноту за освещённым кругом. - Ведун смоется!
Утопец коротко ткнул разбойника под левую лопатку своим костяным копьём.
- Пусть. Смоется - значит так тому и быть, Болото решило.
- Так ведь староста нам за каждую голову по десять монет платит!
- Не жадничай. Считай это подношением.
Приятель насупился.
- Подношение, ага! Одни мне убытки от тебя.
Вакур пожал плечами.
- Один он не опасен. Да и сомневаюсь, что по трясине ходить умеет. Никуда не денется. А сможет - так я уже говорил, Болото само решает, кому жить, а кому - нет. Тащи мешок с солью лучше...
***
К утру туман поредел. Если ночью он напоминал сметану, то сейчас - молоко, сильно разбавленное грязной водой из канавы у Гати.
Вакур хлопотал над котелком. Походная жизнь научила его одной простой истине - если есть возможность и время вкусно поесть, то не стоит себя ограничивать. Потому что потом может не быть ни возможности, ни времени, ни припасов. Поэтому над стояночным холмом разливался по-настоящему аппетитный запах, проникший, вскоре, и в палатку. Оттуда показалась заспанная голова Вика, промычавшего что-то похожее на приветствие. Покосившись заспанными глазами на котелок, он отправился на противоположную сторону холма, отдать должное естественным потребностям.
Приспустив штаны почтальон уже совсем было собрался крепко задуматься, как до его слуха донёсся слабый полувздох-полувсхлип.
Перехватив копьё поудобнее Вик отправился на разведку. Поросшая серым мхом земля слабо пружинила под ногами, углубления тут же наполнялись чёрной болотной водой. Ещё не топь, но уже близко. Почтальон знал, что безопасная зона тянется метров на пять от холма, обрываясь резко, внезапно. И, если не знать этой особенности, можно угодить в ловушку.
Над обманчиво-плотной поверхностью трясины торчала мальчишеская голова с тёмно-русыми вихрами, местами свалявшимися от грязи. Бледная кожа, курносый нос, синие глаза. И упрямое выражение лица. Присмотревшись, Вик без труда понял, кто перед ним.
- Так-так-так, - произнёс гонец, устраиваясь на корточках у края безопасной подошвы холма. - Смотрите-ка, кто тут у нас. Разбойник-ведун. Тать ночной. Ограбитель купцов и убийца коробейников. Ну, привет.
Парень ничего не ответил, но и взгляда не отвёл.
Вик демонстративно положил перед собой копьё, достал кисет с трын-травой и забил трубку. Закурил.
- Ха. Я уже начинаю верить во все эти россказни Вакура про Болото и высшую справедливость. Тебя и искать не пришлось. Небось вернуться решил, за дружков своих отомстить и нашим барахлом подразжиться. Неужто с первого раза не понял, что не простые мы гонцы?
Тело парня ещё на пару сантиметров ушло в трясину. Теперь грязная жижа доставала ему до шеи. Молодой ведун не трепыхался - видно, кое-что всё-таки понимал. Если барахтаться, то уйдёшь в трясину ещё быстрее.
- Помоги, - внезапно хрипло попросил он.
- Я? Тебе? - брови Вика поползли вверх. - Ты же меня и товарища моего пару часов назад не хлебом кормить собирался. Вы собирались прикончить нас по-тихому, забрать барахло, деньги, всё, что может представлять ценность и свалить в ночь. Правильно ведь?
- Мы не собирались никого убивать, - отведя взгляд в сторону, проговорил юноша. Трясина доставала ему уже до подбородка. - Я не собирался точно.
- Угу, угу. Конечно. Вы же благородные разбойники. Да такие, что встретив на гати телегу с добром купца Жихаря, его самого и его жену, вы их отпустили. В трясину.
- Я... я не... Это е я. Это те двое, Гниш с Храпом. Я должен был быть старшим, но плевать они на меня хотели. Помоги.
- Да что ты мне заладил? Помоги да помоги...
- Это он мне, - раздался из-за спины голос Вакура.
Вик обернулся, губы скривила усмешка.
- Ну вот она, болотная справедливость, - почтальон махнул рукой в сторону утопающего. - Жихаря с молодой женой они не пощадили, наверняка потешились, парни-то молодые, горячие. Вот и расплата.
- Каждый в итоге получает по заслугам. Многие считаю Болото жестоким, гиблым местом. А оно просто справедливое. Только-то и всего.
***
Гать ложилась под ноги легко и тихо. Для осени необычайно распогодилось, сквозь прорехи туч блестело слабое солнце. Вик шёл, покусывая травинку и косился на Вакура. Наконец почтальон не выдержал:
- Ну и как это укладывается в твою веру, Утопец? Разве это справедливо?
- Не мне решать. Если Болото хочет человека - оно его берёт, ни смотря ни на что. Не спасут ни стены, ни охрана. И наоборот - если время его ещё не пришло, то жить будет, хоть к огонькам его закинь, хоть в грибницу.
- Значит этому сопляку...
- Повезло. Болоту он пока не нужен. Ну и мы рядом оказались.
Молодой ведун брёл позади. Мокрый, усталый, похожий на растрёпанного воронёнка. Вакур расщедрился и выделил ему свой запасной плащ, а Вик, скрепя зубами, поделился запасной парой ботинок.
- Эй ты! Только не надейся, что легко отделаешься! Мы сдадим тебя лорду, для суда!
Парень только угрюмо насупился и ускорил шаг. Гать вела к Таканаре.